Эрик (Кирилл) Густавович Лаксман (швед. Eric (Erich) Laxman; 27 июля (7 августа) 1737, Нюслот (Нейшлот), Швеция, ныне Савонлинна, Финляндия — 5 (16) января 1796, станция Древянская Тобольской губернии) — российский учёный и путешественник шведского происхождения; химик, ботаник, географ.

Э.Г. Лаксман родился близ г. Нешлота. (Г. Нешлот вместе со значительной частью Финляндии входил тогда в состав Швеции, а через 5 лет после рождения Лаксмана (1742) был присоединен к России. Сам Лаксман считал себя самым тесным образом связанным с Россией), в многодетной семье (9 человек) мелкого торговца, постоянно испытывавшей нужду, особенно после смерти отца в 1765 году. Несмотря на это, молодой Лаксман упорно тянулся к знаниям. Первоначальное образование он получил в училище в Рантасальми, находившемся в шведской части Финляндии, после окончания которого в 1755 году учился в гимназии г. Борго, отличавшейся хорошей постановкой преподавания по естественным наукам и располагавшей достаточно полными коллекциями минералов, растений и зоологических экспонатов.

Несмотря на крайнюю бедность по окончанию гимназии в 1757 году Лаксман записался в число студентов университета в г. Або (шведская часть Финляндии). Здесь он числился слушателем Выборгского отделения, на который зачислялись выходцы из русской части Финляндии. И все-таки из-за материальных затруднений он пробыл в университете лишь несколько недель. Благодаря образовавшимся дружеским связям с преподавателями Университета и другими исследователями, Лаксман приобрел уже тогда интерес к ботанике, химической технологии, минералогии, что сказалось на всей его последующей деятельности.

Материальные затруднения принудили молодого человека избрать, не по внутренней склонности, скромное место помощника пастора в одной из деревень восточной Финляндии (до 1762 г.).

Наряду с множеством образовавшихся служебных обязанностей пастор в течение 5-летней службы находил время для самообразования и значительно пополнил свои знания в области естественных наук.

Неудовлетворенность положением священнослужителя и материальная неустроенность заставили его переехать в 1762 году в Петербург, где ему очень повезло. Он познакомился с известным ученым-географом и пастором А.–Ф. Бюшингом (1724–1793), который был директором училища и пансиона, открытых при немецкой школе Петра и Павла и который помог ему получить место воспитателя в пансионе и преподавателя естественной истории и ботаники в училище. Двухлетняя служба в немецкой школе (Петершуле) оказала большое влияние на дальнейшую судьбу Лаксмана. Он познакомился в это время с крупными учеными Академии наук (АН): Г.–Ф. Миллером (1705–1783), П.–С. Палласом (1741–1811), И.–П. Фальком (1717–1774). Кроме того в круг его интересов вошли преподававшие в том же училище И.–П. Бекман (1747–1789?), А.–Л. Шлецер (1735–1809) академик – историк и ряд других. Несомненно тесное общение с преподавателями и академическими учеными содействовало сближению Лаксмана с академическими кругами. Это было временем знаменитых «физических экспедиций» Петербургской АН, задачей которых было разностороннее изучение Российского государства. Лаксман проявил живой интерес к этим экспедициям и готовился к ним, осуществляя изучение окрестностей Петербурга, составление гербариев и коллекций.

Своим поведением и пониманием важности изучения ранее не исследованных областей России Лаксман заслужил уважение окружающих его коллег. Бюшииг так отзывался о молодом Лаксмане: «благочестием и опытностью исполнял обязанности свои, чем и заслужил уважение всех, являясь к тому же человеком исключительно честным и добросовестным, скромным, откровенным и трудолюбивым, горячо преданным как ближним, так и целям своим».

Лаксман лелеял мечту о поездке в Сибирь. Его привлекал Алтай, как огромный горно-промышленный район с развитой горно-добывающей промышленностью. Осуществить свою мечту Лаксману удалось, заняв освободившееся место пастора в Барнаульском церковном приходе.

Перед отъездом в Барнаул Лаксман предпринял новые шаги для сближения с Академией. Предоставив в АН гербарии редких растений, собранных в окрестностях Петербурга, среди которых были впервые открытые им самим, Лаксман в январе 1764 года обратился в Канцелярию АН с запиской-просьбой ознакомиться с рукописями исследователей Сибири и назначить его корреспондентом или адъюнктом АН с жалованьем 200 рублей. Академическое собрание решило избрать его корреспондентом, оставив вопрос о жалованье открытым до выяснения его научных заслуг перед АН.

По приезде в Барнаул Лаксман посвятил свое время главным образом научным изысканиям. Он совершил несколько путешествий в Томск, Бийск, Колывань, Змеиногорский рудник и другие населенные пункты Сибири, побывал на реках Уду, Ульбу, Алей, Чарышу, Ануй, изучал местность около Усть-Каменогорека, Иркутска, был на озере Байкал и исследовал его юго-западное побережье (Култук). Побывал Лаксман в Селенгинске, Кяхте, Нерчинске, в Ильинском остроге и у истоков реки Турки. При этом он состоял в переписке со многими русскими и иностранными учеными, в частности шведским естествоиспытателем К. Линнеем, посылал семена различных сибирских растений, а также образцы минералов. Известно письмо Линнея к Лаксману (март 1764 г.), в котором он выразил большой интерес к сибирским растениям, в отличие от северо-американских хорошо адаптируемым в Швеции. В своих путешествиях по Сибири Лаксман не упускал ничего, относящегося к естественной истории, обращая внимание, в том числе, на надписи на скалах и делая заключения о характере письменности населения тех мест. Попутно он занимался метеорологическими наблюдениями, изготовляя самостоятельно необходимые инструменты: барометры, термометры, флюгеры, тем самым отдавая дань физике. Приборы Лаксмана отличались исключительно высокой точностью показаний. Измеряя температуру в суровом зимнем климате Сибири, он занимался также вопросами поиска точки замерзания ртути. При этом обнаружил, что значение этой температуры сильно зависит от степени очистки ртути. Все его соображения были изложены в письме академику Эйлеру, которое без ведома Лаксмана было опубликовано в научном журнале, что довольно часто случалось в его практической деятельности.

В Барнауле Лаксман сблизился с Иваном Ивановичем Ползуновым (1728–1761), изобретателем пароатмосферного двигателя, который стал руководителем Лаксмана по изучению горного дела. Несмотря на смерть жены, верной спутницы путешественника (1766 г.) Лаксман не прекратил свои поездки по Сибири, обращая внимание на различные природные условия. В частности его занимал вопрос закрепления сыпучих песков. Подобно Линнею он предлагал засевать их травами, используя три вида местных растений. Статья «Новые некоторые способы по удержанию наносного и летучего песку» была опубликована позднее в трудах Вольного экономического общества (ВЭО) (1768 г.). В своем письме Шлецеру он сам так охарактеризовал род своих занятий во время путешествий: «Мое правило – Nullum diem sine linea (никогда без дела), то занимаюсь я минералогией, то химией, то физикой и т.д., но часто бываю принужден, по недостаточному моему состоянию, многое оставлять…»

Все путешествия он осуществлял на собственные средства (пасторское жалованье – 100 рублей), хотя его деятельность требовала гораздо больших средств.

Уделяя много внимания химической технологии Лаксман пытался внести свой вклад в разработку способов добычи соли в Сибири путем вымораживания из рассолов. Результатом его наблюдений и опытов явилась работа под названием «Abhandlung von dem Verhalten der Salze in Warme und Kalte Zu Vortheil des Salzwesens in Sibirien» («О поведении солей в тепле и холоде в применении к соляному делу в Сибири»). Эта работа по своему теоретическому и практическому содержанию была тесно связана с работами Ломоносова М.В. и преемника Лаксмана Т.Е. Ловица и по существу показала возможность получения поваренной соли таким способом. Одновременно Лаксман начал свои разработки технологического процесса варки стекла на природном сульфате натрия, получаемом также из рапы сибирских озер, вместо применявшегося на русских стекольных заводах поташа, получаемого из дорогого растительного сырья (ценных пород дерева).

Во время своих путешествий Лаксман действительно не уделял внимание пасторским обязанностям и не хлопотал о продолжении этой службы, заявив, что приход настолько мал, что не нуждается в пасторе.

До окончания своего срока по контракту Лаксман в декабре 1768 годы выехал из Барнаула в Санкт–Петербург с мыслью обработать и издать собранные материалы.

Вскоре по приезде в Санкт–Петербург в марте 1769 года Лаксман был избран членом ВЭО. При вступлении в число членов Лаксман призывал к самому полному использованию природных богатсв страны для удовлетворения нужд общества.

Лаксмана отличала широта и разносторонность его интересов и стремление связывать воедино отдельные природные явления и объекты. Способность рассматривать природу как единую взаимосвязанную систему роднит его с учеными более позднего времени.

Им были сделаны и зоологические открытия, тесно переплетающиеся с ботаникой, такие как описания сибирского бурундука, землеройки; а также весьма трудоемкие наблюдения насекомых Сибири, для задуманной, к сожалению нереализованной Сибирской энтомологии. Многотрудные изыскания растительного мира непременно затрагивали вопросы сохранения имеющихся лесов и разведения новых как в Сибири, так и в северных странах вообще.

Лаксманом также осуществлено открытие и поимка диких лошадей – джигитаев. В историю палентологии вошла находка черепа носорога, найденного Лаксманом под Иркутском.

В 1769 году Лаксман опубликовал в Трудах ВЭО еще две статьи, одна из них называлась «Наилучший способ сеять древесные семена для произрастания лесов в сибирских степях».

В это же время (1770 г.) он пишет статью «О российском бобовнике (гороховом дереве) и приготовленном из него масле». Для получения масла он предлагал использовать плоды повсеместно растущего в России кустарника (Amygdalus nana Linnaei (род миндаля)). Исследованию растительных масел принадлежат доклады Лаксмана в АН: «Легчайший способ к разведению и размножению сибирского горохового дерева» и «Об употреблении сибирского горохового дерева». Деятельность Лаксмана в ВЭО нашла признание, в 1771 году за октивное участие в работе Общества он был награжден серебряной медалью.

Изучение растительного и животного мира связано с многотрудной работой формирования, сохранения и пересылки коллекций.

В письме к шведскому ботанику П.–И. Бергиусу (июнь 1769 г.) Лаксман писал: «Занимаюсь просмотром моих коллекций и имею чрезвычайно мало досуга: здесь люди очень нетерпеливы и хотят тотчас все узнать. Если б я добровольно не доискивался, то многое могло бы оставаться в неизвестности очень долгое время…». Переписка со шведскими учеными содействовала его известности в шведских ученых кругах. Лаксман опубликовал в Записках Шведской Академии наук статью о даурской ласточке с ее зарисовкой с натуры. В 1769 году Лаксман был избран в число действительных членов Стокгольмской АН, в составе которой был М.В. Ломоносов, избранный 30 апреля 1760 г.

Хотя 1769 год оказался самым продуктивным в литературном отношений, Лаксман не мог удовлетвориться кабинетным образом жизни и осенью 1769 года он отправился в поездку по Олонецкой губернии. Сочинение «Экономические ответы, касающиеся до хлебопашества в лежащих около реки Сибири и южной части Олонца местах» подводило итог поездке, показавшей острую наблюдательность и строгий научный подход к сообщаемым сведениям. В частности он рассматривал качество почв, способы обработки земли, земледельческие орудия, ратовал за разведение «земляных яблок» - картофеля и т.д. В этой статье он продемонстрировал гражданский и патриотический подход к организации и ведению хозяйства, что не потеряло актуальности и по сей день. 26 февраля 1770 года он был избран академиком по кафедре экономии и химии Петербургской АН, приняв 8 марта присягу на эту должность. В его ведение была передана Химическая лаборатория АН со всем оборудованием и штатом (с жалованием 600 рублей в год), которая была свободна с 1767 года после смерти И.–Г. Лемана (1700–1767). Лаксман немало внимания уделял приведению лаборатории в надлежащее состояние, стремился подобрать квалифицированного лаборанта, а также расширить традиционный штат сотрудников приглашением на службу специального химика – пробирера. Ему пришлось восстанавливать Лабораторию после расхищения ее инвентаря грабителями и большого наводнения (1777 г.), которое нанесло ущерб не только инвентарю, но и самому зданию. Тем не менее, Лаксману удалось привести это учреждение в такое состояние, что «все нужные химические опыты деланы быть могут».

Кроме того в химической лаборатории Лаксманом читались публичные лекции с демонстрацией опытов, а также проводились практические занятия со студентами Академического университета.

Вскоре после избрания Лаксмана в число академиков Лаксман по приглашению президента АН графа В.Г. Орлова сопровождал последнего в его поездке в имения, принадлежащие графу и расположенные на берегах Волги.

Лаксман побывал в Воронеже, Сарепте и других местах имения, возвращался через немецкие колонии близ Саратова, Симбирска и через Москву в Петербург. Результатом этой поездки было проведение анализа минеральных источников около Сарепты (В XVIII веке на этом месте возник модный курорт, посещаемый петербургской знатью). В 1770 году в журнале Novi Commenfarii опубликована статья об открытых им насекомых «Novaе insectorum species» («Новые виды насекомых»).

В 1772 году Лаксман смог осуществить предполагавшуюся еще ранее поездку в Бессарабию и Молдавию.

Лаксман как и многие академики того времени выполнял различные поручения АН, в частности ему было поручено консультировать Дэни Дидро при составлении им Российской энциклопедии, с чем он вполне успешно справился.

Лаксман внимательно следил за выходом новых работ по химии, пользуясь своими связями с иностранными учеными. В период 1774–1775 гг. Лаксман опубликовал в трудах АН работу по минералогии под названием: «Minera argenti cornea chemice examinata et descripta…» («Серебряная роговая руда, химическим путем исследованная и описанная…»), выпущенную отдельной брошюрой на русском языке.

Большая педагогическая и экспериментальная работа, которую Лаксман осуществлял во время своего пребывания в Петербурге не заставила его отказаться от экспедиций с научной целью, хотя «физические экспедиции» АН закончились.

Лаксман учел необходимость более детального ознакомления с областью водораздела главнейших рек европейской части России и осенью 1778 предпринял экспедицию с целью «физикотопографического и экономического изучения этих районов». В период с июня по декабрь 1779 года была предпринята еще одна поездка в этот район. О результатах этих поездок было доложено АН, но публикаций этого времени не найдено. Позднее в 1781 и 1782 гг. Лаксман в соавторстве с Палласом опубликовали три статьи по итогам этих поездок.

В 1779 г. в результате разногласий с директором АН Домашневым Лаксман был вынужден уйти из АН. Благодаря участию доброжелателей из числа высшего дворянства указом Сената от 22 августа 1780 года он был назначен помощником главного командира Нерчинских заводов.

После отъезда к месту новой службы в Нерчинск Лаксман в начале 1781 года был переведен в число почетных академиков, а в марте 1781 года исключен из списков АН, но с 1788 года снова числился в числе ее почетных членов.

«Главным командиром» Нерчинских месторождений стал после ученого – минералога Карамышева А.М. генерал – майор Е.К. Бекельман (1780 г.), Лаксману как «главному бергсмейстеру» был поручен общий надзор за заводами и добычей руды.

Должность Лаксмана требовала частых и длительных поездок, что его совсем не удручало, а доставляло большое удовлетворение.

Хотя Лаксман в продолжение всей своей жизни не терял интереса к изучению растительного мира, в конце жизни минералогия резко выдвинулась на первый план в его научных интересах, в которых он проявлялся последователем взглядов М.В. Ломоносова. Это выражалось в подходе к сбору минералов и руд для различных коллекций, позволяющем судить об их природе и формировании (парагенезис минералов). Об этом свидетельствуют статьи о серебряной роговой руде, о селитряном деле и др. Предполагается, что Лаксман являлся автором «Новейшего описания Нерчинских рудников и заводов в Восточной Сибири», опубликованного в 1783 году в сборнике Палласа, в котором упоминается более ста минералов, наблюдавшихся в Нерчинском округе. Сведения о минералах представлялись не только в виде простого перечня, а сопровождались сведениями об окраске и форме кристаллов, их местонахождении. В обширной переписке Лаксмана с учеными он затрагивал вопросы формирования горных пород. В число открытий Лаксмана в области минералогии входят такие совершенно новые минералы: гроссуляр вилуит, байкалит и впервые обнаруженные в Сибири лазурит, флоголит, тремолит, арагонит. Лаксман являлся обладателем одного хорошо известного из самых больших минералогических собраний, которое легло в основу знаменитого Горного музея при Ленинградском Горном институте. Финский минералог Норденшельд назвал минерал, обнаруженный в злоторудном месторождении на Урале, ланксманитом.

Последней прижизненной публикацией Лаксмана по минералогии является «Сообщение о съедобной земле», опубликованной в Трудах ВЭО в 1794 году. Интерес к съедобной земле сохранился до сих пор.

Служба Лаксмана на Нерчинском заводе оказалась непродолжительной (всего 1 год). В 1782 году из-за принципиальных разногласий с вышеназванным начальником, не понимавшим и не оценившим деятельность Лаксмана, он был вынужден оставить службу. Несмотря на сложившееся бедственное положение он продолжил свои научные изыскания, сохраняя связь с АН.

В 1784 году Лаксман получил место минералога – путешественника при Кабинете Императорского величества, с назначением ему пенсии АН.

Во время пребывания в Нерчинске Лаксман много сделал для претворения в жизнь своего важного изобретения в области стеклоделия. Особое внимание он уделял организации Шилкинского стеклоделательного завода (г. Тальцинск). Впервые здесь удалось осуществить на практике изобретенный им самим новый метод производства стекла, которое по красоте и прочности не уступало английскому стеклу. Основным выводом Лаксмана было, что природная сернокислая соль натрия (Na2SO4) может с успехом заменить поташ (К2СО3). Сам Лаксман так писал в 1784 году по поводу организации производства стекла: «1784 год сделался решительным по введению минеральной щелочной соли. Именно в этом году я вместе с господином А.А. Барановым (каргопольским купцом) учредил стеклянный завод у Тальцинска на реке Тальце, 40 верст выше Иркутска, недалеко от Ангары. ……

Я имел счастье для сбережения лесов указать на ненадобность поташа при производстве стекла»,

Открытие Лаксмана приобрело особую актуальность, когда глауберова соль Кара–Богаз–Гола получила широкое применение в стеклоделии.

Опыты Лаксмана по использованию сульфата натрия тесно связаны с получением искусственной соды посредством восстановления сульфата натрия древесным углем.

В разработке способа получения стекла Лаксман проявился как химик технолог.

Занятия химией тесно связаны с анализом найденных минералов.

Лаксман также занимался разработкой технологии селитры, серной кислоты, поваренной соли, природной и искусственной соды.

С точки зрения теоретических воззрений его относят к сторонникам теории флюгистона, хотя в конце жизни (в 90-ых годах XVIII века) он был среди сторонников кислородной теории Лавуазье.

В начале 1791 года Лаксман вместе с японцем Коодаю, жившим в Иркутске после кораблекрушения (1789 г.) и пославшим в АН карту Японии, посетил Петербург. Результатом поездки явилось решение послать Коодаю на родину в сопровождении сына Э. Лаксмана Адама.

В мае 1794 года отец с сыном, вернувшимся из Японии, снова посетили Петербург для отчета о поездке, привезя богатое пополнение для коллекций академических музеев.

Последущие 2 года Лаксман провел в Петербурге, добиваясь утверждения новых экспедиций к берегам Тихого океана и другие районы Сибири. Занимаясь одновременно подведением итогов своих исследований, он опубликовал брошюру (1795 г.) о селитряном деле «О селитре, разсуждения Лаксмана».

В конце 1795 года Лаксман выехал из Петербурга, направляясь через Семипалатинск в Иркутск к берегам Тихого океана для дальнейшего путешествия в Японию. Во время этой поездки Лаксман умер у ямской станции Дресвянской у р. Вагай, впадающей в Иртыш в 118 км. от Тобольска.

Подводя итоги научной деятельности Лаксмана, следует отметить, что его наследие содержит сравнительно мало печатных работ. Так Георги назвал его «ленивым писателем», а сам Лаксман считал «величайшей своей заслугой», что «писал весьма мало».

В лице Лаксмана мы имеем пример неутомимого исследователя, пренебрегающего житейскими невзгодами, в ущерб положению в научном мире, во имя познания природы и благоразумного ее использования на благо России.

Список использованной литературы:

1. Российская Академия наук. Персональный состав (1724–1917) т. 1, М., «Наука», стр. 23.

2. Большая энциклопедия. М., «Терра», 2006.

3. Большая советская энциклопедия. М., Изд. «БСЭ», 2010.

4. З.К. Соколовская. 400 биографий ученых. М., «Наука», 1988, стр. 176, 356, 433, 438, 446, 447

5. Science in Sweden. The Royal Swedish Academy of Sciences. 1739–1989 Science History Publications, U.S.A, 1989, p. 9.

6. Рукописные материалы химиков второй половины XVIII века в архиве Академии наук СССР. Труды архива. Выпуск 15. Сост. Раским Н.М. Изд. АН СССР, М., Ленинград. Стр. 4, 5, 17–23, 29, 86, 93, 94, 183, 187–189, 196, 198.

7. Н.М. Раскин, И.И. Шафрановский. Эрик Густавович Лаксман. Изд. «Наука». Ленинг. отд., 1971, 1–274.

8. Летопись Российской Академии наук. Т. 1 (1724–1802). Санкт–Петербург, «Наука», 2006. Стр. 512, 546, 575, 580, 581, 584 – 586, 588, 590, 594, 597, 599, 601–605, 607, 611–613, 616, 619, 626, 638, 657, 658, 660, 661, 664, 667–670, 673, 676, 677, 690, 711, 713, 716, 720, 724, 727, 729, 730, 745, 750, 755, 763, 766, 769–771, 794, 795, 799, 804, 808, 813, 819, 840, 847.

9. А. Ладенбург. Лекции по истории химии от Лавуазье до нашего времени с присоединением очерка истории химии въ России акад. П.И. Вальдена // Изд. Матезисъ, Одесса, 1917 г., стр. 383–387, 931, 396, 398, 400, 402, 572.

10. Ю.И. Соловьев. История химии в России. Научные центры и основные направления исследований. Ред. проф. С.А. Погодин, М., «Наука», 1985. Стр. 18, 44–46, 67, 70.

11. История Академии наук. т. 1 (1724–1803) Изд. АН СССР, М., Ленинград, 1958, стр. 364, 372, 374–375

12. П.М. Лукьянов. История химических промыслов и химической промышленности России. Т. II. М., Ленинг., Изд. АН СССР, 1949. Стр. 236, 238, 263, 274, 333, 475, 476, 479, 550, 636, 637, 642 т. V, 1961, стр. 635.

13. Н.Н. Ушакова, Н.А. Фигуровский. Василий Михайлович Севергин. М., Изд. «Наука», 1981, стр. 145.

14. Н.А. Фигуровский, Н.Н. Ушакова. Товий Егорович Ловиц. М., «Наука», 1988. Стр. 22, 26, 72, 166