Яков Дмитриевич Захаров (1765–1836) – русский химик, воздухоплаватель, ординарный академик Петербургской АН (1798).

Яков, не достигнув 8 лет, был принят в Академическую гимназию, готовившую студентов для поступления в Академический университет. Обучение велось в основном на латинском языке, вторым языком был немецкий. В старших классах преподавали греческий язык. Предполагалось, что французским и итальянским языками, учащиеся будут заниматься самостоятельно. Кроме языков в гимназии изучали арифметику, историю, географию, логику и риторику. Уровень обучения, как в гимназии, так и в Академическом университете был довольно низким, что особенно усугубилось после смерти М.В. Ломоносова. Стало сокращаться число студентов, и лучших было принято отправлять за границу в различные высшие учебные заведения. 

Я.Д. Захаров в 1785 г. вместе с товарищами по гимназии (В.М. Севергиным, А. К. Кононовым) был направлен в Геттингенский университет. Геттингенский университет последней трети 18 в. был одним из самых известных высших учебных заведений Европы. Он был основан в 1731 г. английским королем Георгом II – владетелем прусской провинции Гановер. Университет отличался блестящим составом профессоров, богатейшей библиотекой и великолепно оборудованными подсобными учреждениями. Академик И.И. Лепехин (1740–1802 гг.) как один из наиболее опытных академических ученых-естествоиспытателей и педагогов – участвовал в составлении «Предписания» – инструкции по обучению Я.Д. Захарова и его товарищей «как ему в оные (Геттингенском университете) себя вести и чему именно обучаться». Суть «Предписания» заключалась в том, что, прежде всего его посылали изучать химию, но при этом физику, минералогию и физическую химию, как науки, способствующие углублению знаний. Рекомендовалось по возможности выслушать и пробирную науку, не избегать наставлений в металлургии. При этом вменялось в обязанность без уведомления АН не отъезжать из Геттингена и каждые четыре месяца присылать в АН сообщения о своих успехах. Каждого студента сопровождал надзиратель, которому тот должен был оказывать послушание и почтение. На содержание АН давала 300 руб. в год при условии не входить в долги, за которые АН расплачиваться не будет. В случае же небрежного обращения с деньгами и неприглядного поведения «будете возвращены и подвергнуты наказанию».

В процессе обучения Захаров проявил наибольший интерес к зарождающейся физической химии. Несмотря на материальные трудности, связанные c недостаточным финансовым обеспечением, и случившуюся болезнь, не позволившую в течение 2-ух месяцев посещать лекции и практические занятия, Я.Д. Захаров успешно закончил Геттингенский университет.

В протоколе заседаний Академического собрания профессором Крафтом В.-Л. (1743–1814 гг.) было зачитано письмо иностранного члена АН Гмелина И.-Ф. (1748–1804 гг.) от 27 октября 1788 г. из Геттингена, в котором был положительный отзыв об успехах Севергина и Захарова.

После возвращения в Россию в 1788 г. Захаров был подвергнут строжайшему экзамену. 24 сентября 1789 г. экзаменовавшие его Лепехин И.И. (1740–1802 гг.) и Н.П. Соколов (1748–1795 гг.) передали руководству АН свои похвальные отзывы об успехах в науках Захарова Я.Д. АС получило также положительный отзыв академика Палласа П.С.(1741–1811 гг.) о результатах обучения Захарова с рекомендацией оставить его для работы в АН. 28 января 1790 г. Я.Д. Захаров представил Конференции свои специмеи (пробное научное сочинение) на тему: «Specimen chemicum de differentia et affinitate acidi nitrosi cum allias corporibus» («Химическая работа об отличиях азотистой кислоты и её сродство с другими телами»). Работа получила одобрение комиссии в составе Палласа, Георги и Соколова с рекомендацией поощрить его и привлечь к работе в АН. 3 мая 1790 г. Дашкова выразила согласие на зачисление Я.Д. Захарова в число адъюнктов АН по химии и 24 мая ему был вручен диплом.

После утверждения Я.Д. Захарова в должности адъюнкта по химии определились главные направления его работы в АН. Однако всё упиралось в отсутствие современной химической лаборатории. Старая лаборатория, построенная ещё при М.В. Ломоносове, совершенно не отвечала новым требованиям, соответствовавшим утверждению кислородной теории французского химика Лавуазье А.-Л. (1743–1794 гг.) в противовес уходящей теории флогистона. «Роспись» инвентаря и материалов, составленная при передаче лаборатории Соколовым Н.П. адъюнкту Захарову Я.Д. (по решению директора АН. Дашковой Е.Р.), свидетельствовала об её жалком состоянии. В лаборатории сохранились только «недвижимые печи», все переносные печи и другой инвентарь, включая меха, котлы, перегонные кубы, находились в состоянии полной негодности. Кастрюли без полуды, поломанные щипцы, заржавевшие весы и разновес, разбитые шкафы и пр. составляли безотрадную картину лаборатории того времени. Сам Я.Д. Захаров писал о состоянии материалов лаборатории: «Все сии препараты… в маленьких зеленого стекла скляночках, пузырьках помадных, горчишных и прочего сбора банках, и большая часть оных препаратов никуда не употребительна». Отсутствие хорошо оборудованной химической лаборатории не только тормозило проведение экспериментов и развитие исследований, сказывалось также на проведении пропагандисткой, популяризаторской работы, так как аудитории для чтения лекции обычно организовывались при лабораториях, что было необходимо для организации демонстрационных опытов. Процесс создания лаборатории, несмотря на общее понимание ученых-химиков её необходимости растянулся на долгие годы и сопровождался различными проволочками, связанными во многом с отношением к реализации этой проблемы, руководителей АН, полиовластных хозяев порядка и бюджета. Так 5 апреля 1793 г. по указу императрицы Екатерины II на имя Дашковой Е.Р. был продан участок на 2-ой линии Васильевского острова, принадлежавший АН. Часть этого участка с Ломоносовской лабораторией была куплена академиком Н.Я. Озерецковским (1750–1827.), перестроившим это здание под жилой дом. Несмотря на заверения Дашковой (15 апреля 1793 г. на АС) об обязательном строительстве новой лучшей лаборатории и её поручение составлять проект этой лаборатории, к которому привлекались И.Г. Георги, Я.Д. Захаров, Т.Е. Ловиц, и который они представили 6 мая 1793 г., только 26 мая 1794 г. был продемонстрирован план нового здания АН, левое крыло которого предназначалось для химической лаборатории.

Следует отметить, что проект Я.Д. Захарова отличался насыщением лаборатории оборудованием для проведения « всевозможных опытов», чем проявилось его тяготение к физической химии. Проект же Георги был нацелен на устройство вытяжной вентиляции, рациональную планировку площади при больших её размерах, по сравнению со старой, при этом он ссылался на опыт устроительства лаборатории при Берлинской АН. Данных о проекте Ловица не найдено.

Несмотря на многократно представляемые впоследствии проекты, как со стороны Захарова Я.Д., так и сменившего его старшего химика Ловица Т.Е. в 1797 г. при смене президента АН химическая лаборатория не была построена вплоть до 1897 г. Что касается Захарова Я.Д., он не прекращал своих попыток добиться её постройки, о чём свидетельствовало его выступление на заседании АС в 1816 г. с составленным им проектом этой лаборатории, который, кстати, не был утвержден. Тем не менее, Захаров Я.Д. при отсутствии соответствующих условий по поручению руководства АН в 1794 г. прочитал курс лекций по теоретической химии в соответствии с теорией Лавуазье. В 1798 г. был объявлен курс лекций, в котором Захаров должен был «обучать химическим знаниям о металлах». В 1799 г. впервые прочёл курс лекций на русском языке.

29 января 1795 г. Захаров Я.Д. был избран экстраординарным академиком.

4 декабря 1797 г. АС по представлению Ловица Т.Е. избрало Я.Д. Захарова ординарным академиком, что замещавший на посту директора АН в то время Дашкову её родственник Бакунин не утвердил, поскольку тот находился в конфликте с Захаровым, связанном с окончанием строительства химической лаборатории. Утверждение в звании ординарного академика произошло по указу Павла I 15 февраля 1798 г.

Перевод Захаровым с немецкого языка книги профессора Геттингенского университета Гиртаннера (1760–1800), верного сторонника антифлогистонной теории «Начальные основания химии, горючее существо опровергающей», изданной в Санкт-Петербурге в 1801 г. «Anfangsgrunde der antiphlogistischen Chemie. Berlin, 1798 г.», послужил хорошим проводником кислородной теории в России. В основу этой книги лег учебник А.Л. Лавуазье «Начальный курс химии». В предисловии к этой книге Захаров писал: «Сочинение… есть плод трудов одного из знаменитых ученых Германии, старающегося доказать изящество новой химической системы, горючее вещество опровергающей, и поставить оную на твердейших основаниях. Изящество оной тем очевиднее, что он изъяснил, по умозрению Лавуазье, все в природе случающиеся как физические, так и химические явления, как по прежней

системе Сталя ни опытами доказаны, ниже изъяснены быть не могли. Сие самое, как и ясность, с каковой сочинитель предлагает в книге сей новое умозрение, побудило меня перевести оную на язык российский…». Перевод книги был связан со сложной задачей передачи на русский язык новых химических понятий, терминов, названий аппаратуры. Книга послужила для Захарова отправной точкой в его интересе к созданию русской химической номенклатуры.

К непосредственному обсуждению вопроса упорядочения химической номенклатуры АН приступила только в 1807 г. с обсуждения книги химика Шерера А.Н. (1771–1824) «Опыт методического определения химических наименований для российского языка». 30 марта 1808 г. по предложению того же Шерера на АС было принято решение об организации комитета по этой проблеме, в которой наряду с Озерецковским, Севергиным и Шерером вошёл Захаров Я.Д. В результате работы с многочисленными отзывами и соображениями по химической номенклатуре 16 мая 1810 г. Захаров представил АС работу о российском химическом словозначении. Он резко выступал против чуждых характеру русского языка терминов. В его классификации «химических тел» проглядывали контуры классификации А. Лавуазье, имевшие как положительные, так и отрицательные стороны. Принципиальная идея Захарова – дать каждому химическому веществу свое название, характеризующее его состав и свойства.

Многие термины существовали десятилетиями, многие не привились. В целом его работа содействовала становлению химической терминологии в России и нашла последователя в лице академика Гесса (1802–1850) – основателя терминологии. Гесс так отозвался о работе Захарова (7 октября 1831 г. на АС): «… я не могу не отметить здесь, что академик Захаров, прочтя предисловие к моей книге, дал мне статью, написанную 21 год назад. Я очень сожалею, что не знал её ранее, ибо хотя наука за это время сделала большие успехи, но и сейчас можно многое использовать из этой статьи, более того, я в статье Захарова нашёл много правильных русских обозначений, которыми предполагаю воспользоваться в следующих своих работах».

Становление кислородной теории в развитии химической науки тесно связано с развитием физических методов исследования, что требовало изготовления соответствующего оборудования. Конструирование и изготовление необходимой аппаратуры вылилось для Захарова Я.Д. в самостоятельное направление его научной работы, что можно было осуществить в то время в инструментальных мастерских АН.

26 мая 1796 г. в протоколе АС отмечено сообщение Захарова об изготовлении пробирных весов.

29 сентября 1802 г. Захаров представил АС свою работу « О тепломере» с чертежами предполагаемого прибора. К сожалению, эта работа не была опубликована. Но по некоторым данным перевода книги Гиртаннера, речь шла о возможных усовершенствованиях калориметра Лавуазье – Лампаса.

11 мая 1803 г. Захаров сообщил АС работу «Об огнемере, или орудии, которым можно определить все степени жара», которая была опубликована в Технологическом журнале. Статья содержала критику изобретенного ранее в 1782 г. английским ученым – керамистом Веджвудом (1730–1795 г.г.) «огнемера» или «термометра», по его мнению непригодного для точных измерений в научных экспериментах, и предложения по его усовершенствованию.

Интерес Захарова к приборам, измеряющим тепловые свойства тел, связан с проверкой теоретических представлений Лавуазье о природе теплоты.

15 марта 1801 г. Захаров прочитал АС свой, к сожалению, не опубликованный мемуар «Описание газомера Лавоазьером изображенного и во многих частях мной исправленного», в котором были представлены изменения в известной конструкции.

К работам по усовершенствованию известных приборов того времени относился опубликованный в Технологическом журнале доклад Захарова от 14 января 1807 г. «Описание и употребление усовершенствованного Куберсонова снаряда для сложения воды». Речь шла об усовершенствованиях прибора Лондонского преподавателя физики Куберсона для синтеза воды из газов.

Через руки ученого проходили все новейшие аппараты и приборы экспериментальной физики и химии тех дней. За Захаровым прочно закрепилась репутация опытнейшего специалиста знатока научного приборостроения.

Он активно участвовал в переоборудовании Физического Кабинета ,изготавливая приборы по своим чертежам, тем самым содействуя развитию отечественного приборостроения.

На 100-летнем Юбилее АН в 1826 г. была предусмотрена программа демонстрации приборов Захарова Я.Д.

В научной деятельности Захарова интересовала сущность происходящих физико-химических процессов. Так 22 августа 1799 г. он сделал сообщение: «О различной способности тел вбирать в себя теплоту или вмещать её между молекулами». В этой работе рассматривается понятие теплотворного вещества или ”теплорода”, что послужило Захарову тормозом в изучении этой проблемы.

10 сентября 1800 г. Захаровым был зачитан (на русском языке) мемуар «О происхождении света от трения различных тел». В его трактовке природы света признавалось существование светового вещества и его сродство с кислородом и теплотвором и другие положения химической теории света швейцарского ученого Жан-Андре Делюка (1727–1787)

Кроме того Захаров проводил и химико-технологические исследования. Его первый упоминаемый ранее мемуар об отличии азотистой кислоты и её

сродстве с другими телами, интересен тем, что исследовалось вещество, не существующее в свободном состоянии. Исследования в этой области позволили ему в 1797 г. опубликовать (на русском языке) «Мемуар о наиболее легком и удобном процессе изготовления азотистой кислоты, самой чистой и самой крепкой». В1798 г. эта работа была опубликована на французском языке.

В этих исследованиях особое внимание уделялось установлению точных пропорций при изготовлении химических веществ. Эта же работа послужила развитию химического ремесленного производства и переходу на рельсы крупной заводской промышленности.

Упомянуты его работы по разложению Екатеринбургского наждака (1817 г.), новые опыты по разложению алмаза, некоторые работы по технологии лесоводства.

В Технологическом журнале (1806 г. ч. 1) опубликована его статья «О переделывании печатной и использовании бумаги в белую». 24 января 1799 г. зачитал мемуар: «Химическое исследование металлических плиток, которые используют для приготовления серебряных нитей». 20 марта 1805 г. зачитана статья для публикации в том же журнале «О ковании сусального золота». 2 октября 1807 г. представлено сочинение «О печах для черных деревенских туб» с описанием устранения дыма из жилых помещений». 20 апреля 1808 г. сделан доклад о способе заготовления и хранения родниковой воды.

По поручению АН Захаров Я.Д. принимал активное участие в составлении отзывов на различные труды, поступавшие в АН от некоторых правительственных учреждений и от частных лиц.

Так совместно с Т.Е. Ловицем им был составлен отзыв на работу по сахароварению немецкого химика Ашара Ф.К. (1753–1821), построившего под Берлином первый сахароваренный завод. Положительный отзыв о возможности использования свеклы для получения сахара послужил отправной точкой для развития этой отрасли промышленности на собственном сырье.

Высокая оценка работы Кирхтофа (1764–1833) по разработке основ производства патоки и глюкозы из крахмала легла в основу изучения каталитических процессов.

Большой интерес представлял совместный с Т.Е. Ловицем и Л.Ю. Крафтом отзыв от 4 апреля 1799 г. о работе проф. Шредера И.Г.Ф. «Изложение теории электричества, которая основывается на новой химической теории». В целом положительный отзыв содержал критические замечания о необходимости опытного подтверждения образования воды из имеющихся в системе кислорода и водорода под воздействием электрической искры.

По этой же теме 24 августа 1803 г. был представлен критический отзыв на работу физика Шмидта из Бреслау: «Электроген и его действие в природе, открытое Шмидтом К.» Новая теория автора была оценена как плод его воображения, АС отказало ему в предполагаемой премии.

Ученый принимал непосредственное участие в некоторых вопросах химической технологии того времени, в частности в развитии соляной промышленности. Значительную часть своего времени он уделил улучшению спиртоводочной промышленности. В апреле 1812 г. он представил для опубликования в Технологическом журнале статью «О винокурении, или о разных способах гнать вино».

В мае 1813 г. он читал АС для публикации в том же журнале статью «О выгоднейшем употреблении теплотвора при винокурении», в июле 1814 г. статью «О винокурениых колпаках».

Имевший интерес к конструкторско-машиностроительным исследованиям Захаров иногда выполнял далекие от его основной специальности работы, например, изложенную в статье «Описание машины для сверления прямых дыр», имевшей отношение к автоматизации точного машиностроения. В 1817 г. он сконструировал механический пресс. В 1818 г. курировал изготовление анемометра Риша в Инструментальной палате.

На протяжении всей научной деятельности Захаров много внимания уделял нуждам военно-морского флота. Им составлен отзыв на прибор (термометр), разработанный Шихориным для определения подводных скал и мелей. Им написана инструкция по предохранению пороха от сырости.

Кроме рецензирования и перевода научных книг, о чем упоминалось выше, он занимался также редакторской работой переводов публикуемых в изданиях АН. Он был редактором последнего издававшегося в XVIII в. литературно-научного журнала «Новые ежемесячные известия».

В результате своей разносторонней и плодотворной деятельности в 1800 г. его избрали в члены Российской академии. В том же году он становится членом ВЭО. В 1824 г. его избрали в число почетных членов Адмиралтейского департамента, в 1827 г. после закрытия департамента назначили почетным членом ученого комитета Морского штаба в 1835 г.

Значительным событием в жизни Я.Д. Захарова было участие в полете на воздушном шаре 30 июня 1804 г. совместно с бельгийским физиком-аэронавтом проф. Робертсоном. Этот полёт был первым в истории воздухоплавания, организованным в чисто научных целях. Организован он был по инициативе АН Санкт-Петербурга.

16 июня из-за серьёзной болезни Ловица дело полёта было полностью передано Якову Дмитриевичу Захарову, который разрабатывал опыты совместно с Ловицем к данному мероприятию.

Отметим, что Захаров еще за год до полёта получил водород разложением водяных паров «посредством раскаленного железа» и наполнил «водотворным гасом шар». Фактически это была первая промышленная установка по получению водорода.

Для предстоящего полета на аэростате была составлена большая программа научных исследований и подготовлено соответствующее для этой цели оборудование: 1) 12 склянок с кранами в ящике с крышкой; 2) барометр с термометром; 3) термометр; 4) электрометр с сургучом и серой; 5) компас и магнитная стрелка; 6) секундные часы; 7) колокольчик; 8) голосовая труба (рупор); 9) хрустальные призмы; 10) известь негашеная и некоторые другие вещества для физических и химических опытов.

В гондолу воздушного шара поместили приборы и клетку с чижами для наблюдений за птицами на большой высоте. В дне лодочки Захаров установил зрительную трубу для лучшего определения своего местонахождения в полете. Вес шара со снаряжением и пассажирами составил 18 пудов 3 фунта. Шар стали заполнять водородом по плану 1-го Кадетского корпуса в присутствии членов Академии наук и многих знатных особ. Оболочка аэростата – диаметром около 9 метров – была изготовлена в Петербурге, а водород поставила Академия наук.

Ожидали визита императора, но тот не прибыл, и в 7 часов вечера произошёл старт.

Робертсон управлял шаром: следил за высотой и сбрасывал балласт. Захаров проводил все намеченные измерения: на каждый дюйм падения давления он открывал кран новой бутылочки с краном и заполнял её воздухом соответствующей данному давлению высоты. Последнее наполнение бутылочки было выполнено при давлении 22 дюйма, что соответствует максимальной высоте подъёма шара, примерно 2550–2631 м. Захаров: « На сей высоте делал я наблюдения самим собою, над электрическим веществом и магнитом… Электрическое вещество на сей высоте действие своё показывало; ибо сургуч, был потерт о сукно, приводил Бенетов электрометр в движение…Пульс был в минуту столько же раз, как и на земле, именно 82 раза, дыхание было у меня.. 22 раза в минуту…»

С 1770- метровой высоты ученый провел эксперимент со звуковым влиянием. Выяснилось, что сигнал из рупора возвращается эхом и даже вызывает колебания воздушного шара. То есть, таким образом легко определить высоту полета, измерив время между подачей сигнала и слышимостью эха.

Всего воздушный шар пролетел 60 верст, достигнув высоты 2550 метров, и летел в течение 3 часов 45 минут. Захаров и Робертсон планировали летать до рассвета, но состояние атмосферы и то, что окончился балласт, вынудили их начать спуск. В 22 часа 45 минут шар мягко приземлился прямо перед домом тайного советника П.Г. Демидова в 61 версте от Санкт-Петербурга (деревня Сиворицы близ Гатчины).

Свои наблюдения и результаты проделанных опытов Захаров подробно изложил в «Рапорте о полете», который частично был опубликован в газете

«Санкт-Петербургские ведомости». Результаты полёта также были опубликованы в «Мемуарах Академии».

Воодушевленный полетом, Захаров был готов совершить ещё не один полёт на аэростате, но следующий научный полет в России осуществил Менделеев спустя 80 лет.

Как бы то ни было, именно русские ученые вписали новую страницу в историю развития воздухоплавания причем, воздухоплавания с сугубо практической, научной точки зрения.

«Гей-Люссак поднялся – два месяца спустя, и мы должны гордиться тем, что первое чисто метеорологическое поднятие совершено русским ученым и из Петербурга».

В лице Захарова мы видим ученого, все свои силы и знания, отдававшего служению интересам страны.

После воздушного полёта, принесшего ему широкую известность, он скромно трудился в стенах АН. В 1807-1810 гг. будучи руководителем работы Комитета, назначенного АС для составления русской химической номенклатуры. В 1832 – 1836г.г. он работал в Комиссии по составлению нового устава АН.

Умер Я.Д. Захаров 2 октября 1836 г. в Санкт- Петербурге.

Работа Я.Д. Захарова

Zacharov Ja. D. Memoire sur la mahiere la plus facile de et la plus promte de preparer l,acide nitrique le plus pur et le plus forte // Nova Acta Sci. – 1798. – 11, p. 403–414.

Литература о Я.Д. Захарове:

1. АН СССР. Персональный состав. Книга 1, 1724–1917, Изд. «Наука», 2009, стр. 30

2. БСЭ,М., Изд. «Советская энциклопедия» 1972 г.

3. Большая Российская энциклопедия. М., Научное изд., БРЭ, 2008

4. Большая энциклопедия. М., «Терра», 2006 г.

5. Н.М. Раскин. Яков Дмитриевич Захаров. Физик и химик конца XVIII и начала XIX вв. 1765-1836. Л., «Наука», Ленинградское отделение, 1979, 108 стр.

6. Рукописные материалы химиков второй половины XVIII века в архиве Академии наук СССР. Труды архива. Выпуск 15. Сост. Раскин Н.М. Изд. АН СССР, М., Ленинград. С. 5, 32, 36, 46, 47, 119, 151, 157, 162, 165, 166, 171, 172, 175, 199.

7. В.А. Волков, Г.В. Вонский, Г.И. Кузнецова. Выдающиеся химики мира. М., «Высшая школа», 1991 г., стр. 172

8. З.К. Соколовская. 400 биографий ученых, М., «Наука», 1988, стр. 45, 356, 433, 442, 445, 447.

9. Е.С. Кулябко. Замечательные питомцы Академического университета. Изд. «Наука», Ленинградское отд., Л., 1977, стр. 169.

10. Менделеев Д.И. Соч. т. 7, 1946, стр. 252

11. Ю.И. Соловьев. История химии в России. Научные центры и основные направления исследований. М., «Наука», 1985, стр. 60-61, 64, 90, 387-388.

12. История АН СССР ( 1724-1803) т. 1 Изд. АН СССР, М., Л., 1958, стр. 378

13. А. Ладенбург. Лекции по истории химии от Лавуазье до нашего времени с присоединением очерка истории химии в России акад. П.И. Вальдена. // Изд. «Матезис», стр. 388-390, 399, 411, 412

14. Летопись Российской Академии Наук. Санкт-Петербург «Наука» 2000 г. стр. 716, 747, 748, 762, 767, 768, 777, 805, 806, 809, 814, 815, 824, 828, 835, 837, 847, 849, 850, 852, 853, 855, 858, 863, 865-867, 871, 873, 876, 879, 884, 888-892, 895, 896, 901-903, 905, 906, 910-911.

Санкт-Петербург, «Наука», 2002, т. 2. стр. 9, 28, 30, 32-34, 37-38, 41, 44, 49, 52, 56-58, 60-63, 67, 71, 73, 75, 77, 78, 84, 85, 91, 93-94, 102, 108, 114, 118, 120, 127, 131-133, 135, 142, 147-148, 165, 171, 175, 181-182, 192, 196, 203, 229, 235, 236.

15. П.М. Лукьянов. История химических промыслов и химической промышленности России. М., Ленингр., Изд. АН СССР, 1948, т.1, стр. 12, 252, 262-264, 269, 338, 397, 402, 423, 451, 1949 т.II стр. 547

16. П.М. Лукьянов. Краткая история химической промышленности СССР. Изд. АН СССР М., 1959, стр. 13

17. Ю.И. Соловьев, Н.Н. Ушакова. К истории утверждения кислородной теории в России. Вопрос истории естествознания и техники. Вып. 3. 1957, стр. 74-81.

И.А. Фигуровский, Н.Н. Ушакова. Товий Егорович Ловиц. М., «Наука», 1988, стр. 5, 23, 58, 72, 74, 100, 152-155, 161, 162, 164, 165, 169, 170

18. Н.Н. Ушакова, И.А. Фигуровский. Василий Михайлович Севергин. Изд. «Наука», 1981, стр. 8, 31, 41, 43, 114, 116, 118, 121, 134, 145

19. И.И. Заславский. Роль русских ученых в создании мировой химии. Успехи химии. Т. XIII, вып. 4, стр. 328-335